ГЛАВА 2. КАК СОЗДАТЬ ЭКОНОМИКУ БЕЗ ПРОЦЕНТОВ
И ИНФЛЯЦИИ
В конце XIX века Сильвно Гезель, преуспевающий коммерсант, работавший в Германии
и Аргентине, заметил, что иногда его товары продавались быстро и за хорошую
цену, а в другое время продавались медленно, с тенденцией к снижению цен. Он
начал размышлять об этом и искать причины такого хода событий и быстро понял,
что такие подъемы и спады мало зависят от спроса на его товары или их качества,
а почти исключительно — от цены денег на денежном рынке.
Гезель начал следить за такими колебаниями и скоро пришел к выводу, что люди
покупали тогда, когда процентные ставки были низкими и не покупали тогда, когда
они были высоки. Причина того, что денег было то меньше, то больше, заключалась
в желании или нежелании обладателей денег давать их под проценты. Если они могли
получить меньше 2,5%, преобладающей становилась тенденция к тому, чтобы
оставлять деньги у себя, что приводило к уменьшению объемов капиталовложений,
приводившего, в свою очередь, к банкротству фирм и уменьшению количества рабочих
мест. Если через некоторое время вновь отмечалась готовность людей платить
больше процентов за получаемые деньги, они снова охотно предоставлялись. Таким
образом начинался новый экономический цикл. В его начале процентные ставки и
цены на товары были высокими, затем, с постепенным, увеличением товарной и
ускоренным увеличением денежной массы, процентные ставки снова снижались и,
наконец, снова приводили к “забастовке” капитала.
Сильвио Гезель объяснял этот феномен тем, что в отличие от всех других товаров и
услуг деньги можно оставлять у себя практически без затрат. Если у одного
человека есть корзина яблок, а у другого есть деньги, то владелец яблок будет
вынужден продать их уже через короткий срок, чтобы не потерять свой товар. А
обладатель денег может подождать, пока цена не придет в соответствие с его
представлениями. Его деньги не требуют “складских расходов”, а наоборот, дают
“выгоду ликвидности”, т.е., имея в кармане или на счете в банке деньги, можно
ожидать того, когда наступит удобный момент или цена снизится до такого уровня,
когда товар выгодно купить.
Сильвио Гезель делает вывод: если бы мы смогли создать денежную систему, в
которой деньги, как и все другие товары и услуги, требуют складских расходов
(при этом в основу таких складских расходов следовало бы заложить в среднем 5%
годовых, что в точности соответствовало бы тем процентам, которые платились в
ходе истории за деньги), экономика была бы освобождена от подъемов и спадов в
результате спекуляции деньгами. Он предложил создать в рамках этой денежной
системы такие условия, чтобы деньги при этом “ржавели”, т.е. облагались бы
платой за пользование.
ПЛАТА ЗА ОБРАЩЕНИЕ ЗАМЕНЯЕТ ПРОЦЕНТЫ
В 1890 году Сильвио Гезель сформулировал идею “естественного экономического
порядка” [6], обеспечивающего обращение денег, при котором деньги становятся
государственной услугой, за которую люди отчисляют плату за пользование. Вместо
того, чтобы платить проценты тем, у кого больше денег, чем им нужно, люди — для
того, чтобы вернуть деньги в оборот, должны были бы платить небольшую сумму за
изъятие денег из циркуляции.
Эта плата идет на пользу не отдельным индивидуумам, а всем.
Для того, чтобы сделать эту мысль более понятной, можно сравнить деньги с
железнодорожным вагоном, который, как и деньги, облегчает товарообмен. Само
собой разумеется, что железнодорожная компания не платит премию (проценты) тому,
кто пользуется вагоном за его разгрузку, обеспечивающую его дальнейшее
использование, но пользователь платит небольшую “плату за простой”, если не
обеспечил разгрузку вагонов. Это в принципе все, что нам следовало бы сделать с
деньгами, чтобы исключить негативное воздействие процентов. Каждый пользователь
отчисляет небольшую “плату за постановку на стоянку”, если задерживает деньги
дольше, чем это необходимо в целях обмена.
Если сегодня проценты являются выражением частной прибыли, то плата за
пользование деньгами стала бы выражением прибыли общественной. Плату следовало
бы снова пускать в денежный оборот для поддержания равновесия между объемом
денежного обращения и объемом экономической активности. Она стала бы источником
общественного дохода, предназначенного для покрытия затрат эмиссионного банка и
расходов при обмене денег. Излишки поступали бы, как это происходит и сегодня, в
Федеральное казначейство и могли бы направляться на целевое погашение долгов.
Такое изменение, каким бы простым оно ни показалось, является решением многих
социальных проблем, вызванных в прошлом и настоящем действием процентов и
сложных процентов.
Сильвио Гезель назвал эти деньги, свободные от процентов, “свободными деньгами”.
Дитер Зур ввел за последние годы обозначение “нейтральные деньги”, так как они
служат всем и не дают никому односторонних преимуществ, как это происходит в
современной денежной, системе. Я также хотела бы в дальнейшем пользоваться
понятием “нейтральные деньги”, когда речь идет о беспроцентном средстве обмена с
получением платы за пользование. В нижеследующем историческом обзоре я буду
использовать обозначения, употреблявшиеся в соответствующую эпоху.
Технический аспект вышеназванной денежной реформы будет описан в двух
последующих разделах.
ПЕРВЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТЫ С БЕСПРОЦЕНТНЫМИ ДЕНЬГАМИ
В 30-х годах нашего столетия последователи теории Гезеля, теории свободной
экономики, провели с беспроцентными деньгами несколько экспериментов, доказавших
правильность этой мысли. В Австрии, Франции, Германии, Испании, Швейцарии и США
предпринимались попытки внедрения свободных денег для устранения безработицы.
Наиболее успешным оказался эксперимент в австрийском городе Вёргль. [ 7 ]
В Вёргле, имевшем тогда население 3000 человек, идея денежной реформы овладела
умами в 1932-1933 гг. Бургомистр города убедил коммерсантов и управленческий
персонал в том, что никто ничего не потеряет, а наоборот, много приобретет за
счет эксперимента с деньгами в той форме, как это изложено в книге Сильвио
Гезеля “Естественный экономический порядок”.
Горожане выразили согласие, магистрат выпустил 5000 “свободных шиллингов” (т.е.
беспроцентных шиллингов), которые были покрыты такой же суммой обычных
австрийских шиллингов в банке. В городе был построен мост, улучшено состояние
дорог, увеличились капиталовложения в общественные службы. Этими деньгами
оплачивались зарплаты и материалы, торговцы и предприниматели принимали их в
качестве оплаты.
Плата за пользование этими деньгами составляла ежемесячно 1%, т.е. 12% в год.
Вноситься она должна была тем, кто имел банкноту в конце месяца. Плата вносилась
в форме марки с номиналом 1% от стоимости банкноты, приклеивавшейся на обратной
стороне банкноты. Без такой марки банкнота была недействительна. Такая небольшая
плата привела к тому, что любой человек, получавший свободные шиллинги в
качестве оплаты, старался их как можно быстрее потратить, прежде чем перейти к
оплате своими обычными деньгами. Жители Вёргля даже свои налоги оплачивали
заранее, чтобы избежать внесения платы за пользование деньгами. В течение года
5000 свободных шиллингов были в обращении 463 раза, было произведено товаров и
услуг на сумму около 2 300 000 шиллингов (5000 х 463). Обычный шиллинг за это
время был в обращении всего 213 раз. [ 8 ]
Именно в это время, когда многие страны Европы вынуждены были бороться с
растущей безработицей, уровень безработицы в Вёргле снизился за год на 25%.
Полученная магистратом плата, обеспечившая быстрый переход денег из одних рук в
другие, составила всего 12% от 5000 свободных шиллингов=600 свободных шиллингов.
Они были израсходованы на общественные нужды, т.е. на благо общины, а не на
обогащение отдельных ее членов.
Когда более 300 общин в Австрии заинтересовались данной моделью, Национальный
банк Австрии усмотрел в этом угрозу своей монополии. Он вмешался в дела
магистрата и запретил печатание свободных местных денег. Несмотря на то, что
спор длился очень долго и рассматривался даже в высших судебных инстанциях
Австрии, ни Вёрглю, ни другим европейским общинам не удалось повторить этот
эксперимент.
В книге Зура “Capitalism at its best” [9] имеется упоминание Корсена о попытке
осуществления концепции Гезеля в рамках “Stampscrip Movient” (“Движения за
деньги-марки”) в 1933 году в США. В это время более 100 общин США, в том числе
несколько крупных городов, планировали введение денег, которые должны были
функционировать аналогично “свободным деньгам” Вёргля. Министерство труда,
министерство внутренних дел и министерство экономики в Вашингтоне занимались
этими вопросами, и, хотя никто из них не был против, они не в состоянии были
дать необходимое разрешение. Наконец Дин Ачесон, ставший впоследствии
государственным секретарем, спросил советника правительства по экономике
профессора Рассела Спрага, преподававшего в Гарвардском университете, его мнение
по данному вопросу. Кореей вспоминает о своей встрече с ним, которая прошла
очень сердечно, как профессор Спраг заявил, что в принципе не имеет ничего
против выпуска денег-марок в целях создания новых рабочих мест. Однако он
заметил, что предложение выходит далеко за эти рамки: это явилось бы
мероприятием по полному изменению структуры американской денежной системы и он
не имеет полномочий давать согласие на проведение таких глобальных изменений.
Таким образом, движение “За деньги-марки”, являвшееся проектом модели, которая,
вероятно, действительно привела бы к реформе денег, сошло на нет. [ 10 ]
Президент Рузвельт отдал 4 марта 1933 года распоряжение о временном прекращении
работы банков и запрещении дальнейшего выпуска вспомогательной валюты. В
заключение Корсен делает следующий вывод, ставший результатом его интенсивной
работы по данному вопросу: “В целом можно сказать, что технические сложности в
деле обеспечения стабильности денег очень незначительны по сравнению с
отсутствием понимания самой проблемы. До тех пор, пока не будет преодолена
иллюзия о роли денег, практически невозможно будет собрать необходимую
политическую силу воли для обеспечения этой стабильности”. [ 11 ]
ПОПЫТКИ РЕШЕНИЯ В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ
Согласно предложению Ёшито Отани [ 12 ], техническая сторона проблемы, т.е.
“плата за изъятие из циркуляции”, может быть разрешена гораздо более просто, чем
раньше — в соответствии с современным образом платежей.
90% того, что мы называем сегодня “деньгами”, в действительности являются
числами в компьютере. Поэтому в рамках общепринятой в настоящее время системы
расчетов платы за пользование после введения нейтральными деньгами может
взиматься очень простым путем. Денежные вклады на счетах, находящиеся в
распоряжении владельца в любое время, могли бы облагаться ежемесячной платой в
размере, например, 0,5%, т.е. 6% в год. Каждый человек, имеющий на своем счете
больше нейтральных денег, чем ему требуется на расходы в текущем месяце, перевел
бы разницу во избежание потерь на свой счет в Сбербанке, где они не облагаются
платой.
Хотя нейтральные деньги и не будут приносить своему владельцу проценты, однако
они сохранят свою стабильную стоимость. (Как только проценты на деньги исчезнут,
инфляция будет не нужна, см. главу 1). Кто получает кредит, тоже не платит
процентов, а только премию за риск и плату за администрацию кредита, которые и
сейчас включаются в любой банковский кредит. Последние составляют от 1,5 до 2,5%
от обычных кредитных издержек. Таким образом, практически изменится очень
немногое.
Банки продолжали бы функционировать как, и прежде, с той только разницей, что
они были бы больше заинтересованы в даче кредитов, поскольку они тоже были бы
подвержены действию механизма оплаты за деньги, изъятые из циркуляции.
Для обеспечения равновесия между сбережениями и кредитами в банке, возможно,
будет необходимость введения корректирующего процента в размере ±1%. Таким
образом, если в банке на сберегательных счетах находится больше денег, чем ему
требуется, то он должен платить государству 1%. Если же у банка появятся
затруднения с платежеспособностью, то он может получить соответствующую сумму.
В этом случае плата за деньги являлась бы временным механизмом регулирования в
отличие от сегодняшних процентов, которые являются механизмом перераспределения
богатства.
Основой этой реформы должна являться довольно точная подгонка количества
циркулирующих денег к той сумме, которая необходима для проведения всех
коммерческих сделок. Когда количество произведенных денег покроет необходимость
их при заключении всех сделок, то больше денег не нужно будет производить. Это
означает, что новые деньги теперь будут следовать модели “естественного” роста
(рис. 1, кривая “а”), а не экспоненциального. Другой технический аспект введения
такой денежной реформы заключается в предупреждении накопительства денег.
Накопление наличных купюр новых денег можно предотвратить более элегантным
способом, чем с помощью наклеивания марок на обратную сторону банкнот. Можно
было бы, например, печатать банкноты сериями с различной цветной маркировкой и
разных размеров; одна из серий раз или два в год без предварительного объявления
могла бы изыматься из обращения. Для государства эти затраты не превысили бы
расходы, связанные с заменой старых изношенных банкнот на новые, как это принято
сейчас. Как показал опыт из Австрии и Америки, политический аспект реформы
является решающим по отношению к техническому аспекту. К этому мы вернемся в
главе 3.
Вышеописанная денежная реформа, проводимая в широком масштабе, должна
сопровождаться земельной и налоговой реформой. Без земельной реформы избыточные
деньги привлекли бы внимание спекулянтов землей. Налоговая реформа необходима
для контроля серьезных экологических последствий, которые могут быть результатом
экономического бума при введении денег, свободных от процентов.
НЕОБХОДИМОСТЬ ЗЕМЕЛЬНОЙ РЕФОРМЫ
Деньги и земля жизненно необходимы для каждого из нас. Едим ли мы, спим или
работаем, все это происходит на земле. Поэтому земля и почва, как и воздух и
вода, должны принадлежать всем. Индейцы Северной Америки говорили: “Земля — Наша
Мать, мы не можем делить и продавать ее”. Земля должна принадлежать обществу и
сдаваться в аренду тем, кто ее обрабатывает. Так и было принято во многих
европейских странах до введения в позднем средневековье римского права, которое
закрепило частную собственность на землю.
Сегодня в мире существуют две принципиально различные системы:
частная собственность и частное землепользование в капиталистических странах;
общественная собственность и общественное землепользование в коммунистических
странах.
На (рис.7/
)
показано, как в капиталистических странах большинство населения
оплачивает высокие прибыли земельных спекулянтов. Здесь земля концентрируется в
руках все меньшего количества людей. Это также является препятствием для
удовлетворения коренных прав людей по приемлемым ценам.
В коммунистических странах основная проблема лежит, напротив, в плоскости
неэффективного использования земли.
В Западной Германии 20% населения владеют 70% земли. В Бразилии и других
капиталистических странах третьего мира землевладельцы зачастую составляют
только 2-3% населения. Проблемой в капиталистических странах поэтому является
частная собственность на землю.
В России, где земля находится в общественной собственности и пользовании, более
60% всех продуктов питания производятся на тех 4%, которые находятся в частном
пользовании. Таким образом, здесь проблема заключается в общественном
землепользовании.
Поэтому сочетание общественного владения землей и частного ею пользования
является наиболее удачным решением для достижения социальной справедливости и
развития частной инициативы.
Именно такие предложения были выдвинуты в 1879 г. Генри Джорджем, [13] в 1904 г.
Сильвио Гезелем, [ 14 ] а в 1981 г. — Ёшито Отани. [ 15 ]
В качестве альтернативы землевладельцам можно было бы предоставить возможность
вместо уплаты 3%-ного сбора продать принадлежащую им землю общине по истечении
33 лет. После этого они и дальше имели бы право на пользование землей в рамках
наследственной аренды. Однако тогда они бы платили общине налог в размере 3% от
актуальной стоимости земли. Дифференциация данного налога могла бы
осуществляться в соответствии с социальными или экологическими требованиями.
Следствием такой реформы стало бы немедленное прекращение спекуляции землей.
Большая часть земли, которая находится сейчас в частном владении и не
используется, была бы предложена на рынке во избежание прогрессивных потерь при
падении ее стоимости. Чем больше земли высвобождалось бы таким образом, тем
значительнее снижалась бы на нее цена и тем больше людей имели бы возможность
продуктивно ее использовать. Особенно значительный эффект может быть получен в
развивающихся странах за счет увеличения объемов производства продуктов питания.
Постоянно снижающееся относительно прироста населения производство
сельхозпродукции вызвано не отсталостью агротехники, а недостатком земли для
мелких сельскохозяйственных предприятий.
Арендаторы могли бы иметь в рамках этой новой системы все преимущества нынешней
системы наследованной аренды: они могли бы пользоваться своими земельными
владениями в рамках местного планирования, могли бы вести на них строительство,
предавать свои строения или отдавать их своим потомкам в наследство. Они могли
бы сдавать их внаем третьим лицам, пока сами платят арендную плату. Точная сумма
арендной платы должна устанавливаться путем проведения открытых конкурсов,
аукционов или других форм реализации, что позволило бы исключить неэффективность
планового хозяйства или бюрократические препоны.
В длительной перспективе такое изменение позволило бы снять огромный балласт с
плеч трудящихся, которые в конечном счете всегда и всюду оплачивают прибыль
спекулянтов. А земля во все времена была предметом спекуляции. Поэтому
реалистическое изменение в сторону социально-ответственного решения проблемы
должно в корне прекратить спекуляцию землей и деньгами.
Предложенное решение опять-таки направлено не на то, чтобы наказать тех, кто
извлекает выгоду из существующей системы, но медленно и верно устранить
предпосылки такого положения, когда небольшое число людей имеет огромные
преимущества, а большинство должно за это платить. На (рис.7/
)
показано, что с
1950 г. среднее рабочее время, необходимое для приобретения в собственность
земельного участка, примерно утроилось.
Страны, имеющие прогрессивное конституционное, устройство, не имели бы
сложностей с правовой точки зрения при осуществлении таких изменений. Основной
закон ФРГ, например, дает определение земли, как частности, требующей социальной
ответственности, а в статье 15 записано: “Земля, природные богатства и средства
производства могут передаваться в общинную собственность или другие формы
коллективной собственности с применением закона, определяющего вид и размер
компенсации”.
НЕОБХОДИМОСТЬ НАЛОГОВОЙ РЕФОРМЫ
По оценкам, от половины до двух третей объема современного валового
национального продукта Западной Германии может быть определена как экологически
опасная. [16] Предполагаемая реформа денежной и земельно-правовой системы
освободила бы путь для повышения уровня производства и занятости. Для того,
чтобы при этом соблюдался принцип экологической приемлемости, налоговое
законодательство должно быть изменено в двух направлениях:
Вместо подоходных налогов — налоги на товары.
Экологические издержка на производство товаров должны учитываться при исчислении
налогов на них.
Герман Ляйстнер [17] в своей книге “Экологическая экономика” указывает на то,
что подоходные налоги приводят к такому удорожанию человеческого труда, что
предпринимателям выгодно заменять людей на механизмы. Бессмысленное, не
учитывающее действительных потребностей людей массовое производство приводит к
истощению ценных невосполнимых ресурсов. Если бы вместо этого было бы введено
налогообложение изделий с учетом экологических издержек производства, цены на
изделия повысились бы. Однако в совокупности со значительно меньшей теперь
стоимостью рабочей силы это снизило бы уровень мотивации, побуждающей
предпринимателей к дальнейшей автоматизации производства и позволило бы
увеличить занятость. Все большее число людей получило бы работу.
Сейчас общество платит при замене человека машиной вдвойне. Во-первых, оно
теряет подоходный налог — доходы машины налогом не облагается, а во-вторых, —
платит уволенному рабочему пособие по безработице. Для того, чтобы избежать
уплаты подоходного налога, многие предпочитают заниматься “левой” работой. Без
обложения налогами доходов эта теневая экономика стала бы легальной.
Существующий сейчас материальный стандарт не снизился бы вследствие того, что
повышение цен в ходе реформы компенсировалось бы отменой обложения налогом
доходов. В длительной перспективе это обусловило бы изменение отношения к
потреблению в сторону большей экологической целесообразности. Покупка нового
автомобиля или велосипеда обдумывалась бы дважды, так как это стоило бы гораздо
дороже, чем отремонтировать старый.
Такое изменение основ налогообложения могло бы вводиться постепенно и имело бы
смысл даже без проведения денежной и земельной реформы. Это стало бы действенной
поддержкой тех требований и предложений, которые экологи внесли за последние
годы. Комбинированное проведение этой реформы с обеими вышеназванными позволило
бы устранить многие из проблем экологии, исключило бы необходимость проведения
ряда “экологических мероприятий” и также способствовало, бы решению проблемы
безработицы.
REFERENCES:
(6)Silvio Gesell, Die Naturliche Wirtschaftsordnung, Rudolf Zitzmann Verlag,
Nuriberg, 1904, (IXth. edition 1949)
(7)Werner Onken, “Ein vergessenes Kapitel der Wirtschaftsgeschichte.
Schwanenkirchen, Worgi und andere Freigeldexperiment”, Zeitschrift fur
Sozialokonomie, Nr. 58/59, Mai 1983, pp. 3-20.
(8)Frits Schwarz, Das Experiment von Worgi, Genossenschaft Verlag, Bern, 1952
(9)Dieter Suhr, Capitalism at its Best, unpublished manuscript), 1988, p. 122
(10)Hans R.L.Cohrssen, “The Stamp Scrip Movient in the U.S.A.” in ibid., p.118
(11)ibid., p. 122
(12)Yoshito Otani, Ursprung und Losung des Geldproblis, Arrow Verlag Gesima
Vogel, Hamburg, 1981
(13)Henry George, Progress and Poverty, San Francisco, 1879
(14)Gesell, op.cit., p. 74.
(15)Yoshito Otani, Die Bodenfrage und ihre Losung, Arrow Verlag Gesima Vogel,
Hamburg, 1981
(16)Pierre Fornallaz, Die Okologische Wirtschaft, AT Verlag, Stuttgart, 1986
(17)Hermann Laistner, Okologsche Marktwirtschaft, Verlag Max Huber, Ismanning
near Munich, 1986
