LETS против глобальной валюты

Дмитрия Голубовского

Руководство Калита-Финанс, попросило меня прокомментировать слухи о том, что в условиях кризиса может произойти девальвация американского доллара и его замена на новую общую мировую валюту, которая сложится как валютный союз четырех валют: американского доллара, японской иены, евро и британского фунта. Такие слухи не беспочвенны – совсем недавно я слышал по радио, как об этом рассуждал известный экономист Глазьев. Может ли такое случиться?

Почему бы и нет?

Чисто теоретически такое может случиться, более того, зачатки глобальной мировой валюты уже существуют – это «права заимствования», эмитируемые МВФ. Теоретически, для того, чтобы выпустить новые деньги, нужно просто обеспечить возможность их обмена на уже существующие, и больше ничего. Вы сами, например, можете написать расписки в том, что вы должны сто рублей (или мешок картошки со своего огорода, или вообще что угодно) предъявителю сего, и начать обменивать их по какому-то курсу, с которым согласятся те, кому вы их предложите, если, конечно, найдете желающих. Эти введенные вами в обращение расписки будут, по сути дела, еще одной разновидностью денег, если те, кто их купят у вас, начнут их использовать в своих обменных операциях.

Если условия обмена денег устраивают игроков рынка, рынок принимает их к обращению. Деньги в современном мире – это очень широкое понятие. Ликвидные акции и облигации, например, можно считать формой денег. Их эмитентами являются корпорации. Корпорация, проводящая IPO, по сути дела, «печатает» себе деньги. Формой денег можно считать фьючерсы, ликвидные долговые обязательства, и даже бонус-баллы компаний сетевого маркетинга, которые независимый дистрибьютор может обменять на продукцию сетевой компании или на валюту по курсу, устанавливаемому компанией. Другое дело, как сделать деньги привлекательными для массового использования? Ведь «права заимствования» МВФ – это деньги весьма специфические, которыми пользуется очень узкий круг игроков. Как добиться того, чтобы новые деньги признали, чтобы в них поверили как в средство расчетов, которое может широко использоваться, и даже – стать объектом для инвестиций?

Базовая ликвидность

Базовая ликвидность денег – это то, что гарантирует их признание. Она обеспечивается настоятельной необходимостью в них, порождающей на них гарантированный спрос со стороны участников рынка. Такая необходимость либо создается искусственно, либо обеспечена выживательными потребностями общества.

Например, национальная валюта является необходимой, потому что государство собирает в национальной валютой налоги, заставляет вести бухгалтерский учет в национальной валюте, и часто устанавливает ее как единственно законное средство наличных расчетов. Государство законом создает потребность в национальной валюте и побуждает нас пользоваться ей. В добавок к этому принуждению государство предлагает нам и пряники: защищает законом неприкосновенность нашего кошелька, страхует наши депозиты в банках, часто – регулирует тем или иным способом ценообразование на жизненно-важные товары и услуги, то есть проводит в жизнь комплекс мероприятий, гарантирующих бесперебойное обращение валюты в сферах экономики, обеспечивающих базовые потребности общества. О национальной валюте можно сказать, что ее ликвидность обеспечена в целом эффективностью государственного аппарата и законодательства, наряду с внутренним товарооборотом, производством и текущей государственной финансовой политикой.

Энергоносители являются необходимыми, потому что без них сегодня не может существовать общество, поэтому форвардные контракты на поставку нефти тоже обладают собственной ликвидностью, обеспеченной потребностями общества. Здесь мы имеем дело естественной социально-обусловленной материальной ценностью.

Это – два отличающихся друг от друга типа базовой ликвидности, которые относятся друг к другу также диалектически, как относятся друг к другу философские категории идеи и материи. Очевидно, что они дополняют друг друга, поэтому самые ликвидные деньги – это те, которые обеспечены как жизненно-необходимыми человеку и обществу материальными ресурсами, так и созданными обществом идеальными правилами игры, дающими большую свободу торговли за эти деньги и охраняющие сами деньги и все, что за них продается, от операций и действий, нарушающих созданные обществом правила.

Если понимать эту двойственность базовой ликвидности, то не должно возникать вопросов о том, зачем нужна законность, независимый суд, защита частной собственности и вообще все те «западные ценности», от которых в последнее время привыкли отмахиваться в России. «Западные ценности» – это вовсе не какие-то культурные традиции или особенные правила игры, которые кто-то должен кому-то навязать, и тем более не какой-то бренд, который надо кому-то продавать, хотя политики США умудрились превратить эту фразу – «западные ценности» – именно в бренд, под которым они продают что угодно, от Макдоналдса и Кока-Колы, до «гуманитарных бомбардировок», государственных переворотов и «цветных революций». Однако оставим Америку – Америке, и сосредоточимся на сути, а суть в том что эти ценности, точнее та их часть, которая касается экономики, судопроизводства и принципов публичного и открытого формирования государственного аппарата, нужны для обеспечения ликвидности внутреннего рынка. Эти принципы – не то чтобы общечеловеческие, и вовсе не западные, – в смысле их исторического происхождения, или каких-то культурных или цивилизационных особенностей. Просто они – условно объективные. Почему «условно»? Потому что объективность в данном случае обеспечивается не фундаментальным законом природы, а статистикой, основанной на типичном поведении массового человека. Массовый человек хочет иметь возможность свободно потреблять блага и, следовательно, свободно сберегать и тратить деньги, распоряжаясь ими по своему вкусу и усмотрению. Поскольку вкусы и усмотрения у каждого конкретного человека разные, обществом вырабатывается некая «среднестадная» модель обмена благами, которая принимает форму закона, более или менее одинакового для всех открытых обществ в силу того, что природа человека одинакова у всех людей, а его психология – более или менее одинакова, если только не подвержена очень глубокому влиянию каких-то специфических традиций.

Вся остальная ликвидность, помимо базовой, существует только благодаря тому, что существует эта фундаментальная, базовая собственная ликвидность некоторых активов, присутствующих на рынке. И уровень ликвидности любого рынка определяется возможностью увести с него средства в базовый более ликвидный актив.

К базовым активам, имеющим глобальное значение, можно сегодня отнести валюты некоторых государств с сильными правовыми системами и либеральным внутренним рынком, цветные металлы, важные для промышленности, нефть и продовольственное сырье, торгуемое на глобальном рынке. Особое место на глобальном рынке занимают драгоценные металлы. Это – атавизм, оставшийся со времен, когда самым распространенным законным средством платежа было золото. Драгоценные металлы до сих пор играют роль «тихой гавани» для ликвидности, если рынки сильно штормит, как сейчас, например, однако роль драгоценных металлов неуклонно падает.

Сложности на пути введения единой глобальной валюты

После всего сказанного становится понятно, что без сильной международной законности, утверждающей либеральные рыночные принципы для всех участников глобального рынка, без независимого международного арбитража, который мог бы решать глобальные экономические споры, невозможно введение единой глобальной валюты, отвязанной от конкретных национальных валют, потому что она не будет обладать более сильной ликвидностью, чем даже канадский или австралийский доллар, которые обеспечены как энергоносителями, так и либеральными внутренними рынками и сильными демократическими правовыми системами.

Но сегодня, из-за глобальных противоречий между региональными экономическими и военно-полтическими центрами, международная законность и соответствующие институты находятся в очень плачевном состоянии. Судите сами:

1. ВТО парализовано из-за противоречий между развитыми и развивающимися странами.

2. ООН парализован из-за противоречий между НАТО с одной стороны, и Россией и Китаем с другой стороны.

3. США вообще не признает никаких законов, кроме своих собственных. Там действует принцип верховенства национального права над международным.

4. Принципы международного права сегодня трактуются разными державам в зависимости от своих региональных интересов, что проявилось и в Косово, и в Грузии.

5. Все игроки так или иначе защищают свои рынки от внешнего вмешательства, когда речь идет о структурообразующих предприятиях и отраслях. ЕС препятствует российским инвестициям в распределение энергии, Россия закрывает доступ к своим распределительным сетям, а так же препятствует инвестициям в стратегические предприятия (а это – значительная часть промышленности). США не пускают к себе китайские и арабские капиталы. И даже между ЕС и США, казалось бы – самыми близкими друг другу по внутренней организации рыночными системами периодически ведутся ожесточенные торговые войны.

6. Перед лицом сегодняшнего кризиса такие международные финансовые структуры как МВФ и Всемирный Банк демонстрируют свой полную несостоятельность и пассивность, фактически утратив свое все влияние.

Можно привести еще много доводов в пользу того, что мир сегодня далеко не един, более того, мир движется сегодня ко все большей и большей разобщенности несмотря на то, что глобализация связывает всех все более и более тесными узами. Это – похоже на процесс урбанизации. Когда человек живет в деревне, у каждого есть свое отдельное хозяйство и каждый хозяин способен выживать более или менее независимо от других, однако вся деревня живет в соответствии с более или менее одинаковыми мнениями, принципами, моделями поведения. Люди, как правило, открыты друг другу и терпимы. В городе же ни у кого нет своего индивидуального хозяйства – мы покупаем одинаковые продукты в одинаковых магазинах, ездим по однообразным улицам в однотипных автомобилях, смотрим одни и те же телепередачи. В городе мы не протянем и нескольких дней, если откажет городская инфраструктура, мы все зависим друг от друга и от функционирования инфраструктуры в гораздо большей степени, чем жители села. И, тем не менее, несмотря на унификацию потребительской культуры и глубокую взаимозависимость, городские жители гораздо в большей степени чужие друг для друга, чем жители сельские, особенно это касается жителей мегаполисов. У каждого свой мир, своя квартира, свои дела, которые никого больше не касаются, и часто случается так, что соседи по лестничной клетке, прожившие друг рядом с другом десять лет, не только ничего не знают друг о друге, но даже не знают, как друг друга зовут. Несмотря на обилие полиции и средств наблюдения в мегаполисе уровень преступности, как правило, значительно выше, чем в сельской местности.

В глобализированном же мире все становится еще более отчужденным, чем в городе, потому что каждый отдельный «квартал-государство» представляет собой отгороженный от других комплекс с собственной платежной системой, своими законами, правилами и культурными традициями. За традиции, кстати, по мере унификации потребительской культуры, начинает отчаянно цепляться архаичная часть сознания городского населения, как за последнюю соломинку, позволяющую сохранить стремительно размывающуюся в процессе глобализации национальную идентичность, которая естественным образом сохраняется только на селе. Это приводит к неожиданным всплескам уродливых форм национализма, религиозного и расового экстремизма, характерного именно для неблагополучных городских районов. Движение скинхедов, если мне не изменяет память, родилось в бедных кварталах Манчестера…

А за пределами государств, в пространстве между этими «кварталами глобального мегаполиса», которые внутри себя поддерживают законность, царит все большая и большая анархия, которая, в свою очередь, приводит к тому, что государства внутри себя поддерживают законность все более и более жесткими мерами, защищаясь от терроризма, наркомафии, грязных капиталов. В финансовом «межгосударствие» – в оффшорах – отмываются грязные деньги и рождаются финансовые схемы, которые часто представляют угрозу даже здоровью сильных национальных экономик. В странах, свалившихся в анархию, таких как Афганистан или Сомали, процветает производство и торговля наркотиками, торговля людьми, и то, что мы называем преступным образом жизни, становится нормой. На всех континентах планеты (за исключением населенной мирными пингвинами Антарктиды и Австралии, которая является государством-континентом) царит напряженность – на Ближнем Востоке, на Балканах, вокруг Колумбии, во многих регионах Африки, на Кавказе, в Бирме и Индокитае.

Если объективно смотреть на то, что происходит в мире сегодня, можно с грустью и тревогой констатировать, что мир, как целое, скатывается к международной анархии, а это значит, что сегодня наступает новое время, время, в которое региональные державы возьмут на себя ответственность устанавливать собственную законность в непосредственной близости от своих границ или в сферах своих геополитических интересов, как это сегодня делает Россия на Кавказе, ЕС на Балканах или США в Ираке.

Наступает новая эпоха империй, и геополитика 19-го века, похоже, возвращается, нравится это сегодня кому-то, или нет. И как в таких условиях можно вводить новую международную валюту? Только как средство подкрепленное национальными валютами, проще говоря, как валютную корзину. Но тогда она не может стать более ликвидной, чем свои собственные составляющие. «Права заимствования» МВФ по своей сути являются именно такой корзиной валют, но они не лучше любой из валют корзины в отдельности, более того, в каждый конкретный момент времени они хуже, чем лучшая с точки зрения ликвидности валюта из этой корзины, потому что «права заимствования», будучи корзиной валют, обладают некой усредненной ликвидностью. «Права заимствования» могут быть валютным страховым инструментом для транснациональной корпорации работающей одновременно в Японии, Евразии и Америке, или крупного банка, имеющего филиалы по всему миру, или центробанка, но широкого использования в качестве платежного средства такой инструмент получить не может, если только это широкое использование не навязать миру искусственно с помощью какой-то глобальной системы международных соглашений, обязывающих все страны обеспечивать внутри своей финансовой системы оборот какой-то доли этой новой глобальной валюты. Но, во-первых, любое навязывание в экономической сфере – это плохое решение, которое тут же породит массу схем, обходящих правила учета и расчетов. А во-вторых, в мире нет сегодня силы, которая могла бы навязать что-то кому-то в глобальном масштабе.

Резюмируя сказанное выше можно сказать, что для введения нового глобального международного средства расчетов нет сегодня ни единой глобальной системы общественных ценностей и международного права для обеспечения идеальной составляющей ликвидности, ни глобального рынка жизненно-важных материальных ресурсов, контролируемого какой-то одной силой, чтобы обеспечить новую валюту жизненно-важными материальными ресурсами, материальной составляющей ликвидности. Все это значит, что если это нововведение – глобальная валюта – будет предложено в ближайшем будущем, то это будет просто глобальная межбанковская афера, которая не даст ничего принципиально полезного, и продлится недолгое время, хотя кого-нибудь под шумок, разумеется, успеют ограбить, и какие-то долги успеют списать. Такая афера, действительно, может быть на руку США, которым терять, во общем-то, уже нечего, но чтобы она была выгодна кому-либо еще?.. Мне трудно себе представить, чтобы, например, такая респектабельная страна как Германия, чьи казначейские обязательства сегодня уже являются самыми надежными на глобальном финансовом рынке, могла бы решить принять участие в такой афере. Впрочем, чем черт не шутит… Если правительству России предложат участие в таком проекте, от него следует сегодня наотрез отказаться и, более того, не принимать такие нововведенные деньги к расчету за свой экспорт.

LETS против гиперглобализации и глобальной валюты

В существующих сегодня условиях нужна не гиперглобализация финансов – она только ухудшит сегодня положение вещей, потому что нынешний кризис – это кризис, порожденный тем уровнем неконтролируемой глобализации, который уже есть сегодня. Для гиперглобализации нужен еще больший контроль, а контроля и регулирования не хватает даже для существующего уровня глобализации. Сегодня нужна, напротив, региональная гибкость. Да и потом, готовы ли мы согласиться с тем, что над нашими головами помимо нашего собственного не слишком прозрачного и компетентного правительства, и нашей собственной прожорливой бюрократии, будет висеть еще и какая-то глобальная структура, обладающая официальной властью над всеми деньгами мира? Ошибки или злоупотребления такой структуры могут ввергнуть ничего не подозревающих людей в финансовые бедствия, также, как ошибки и злоупотребления нынешнего, фактически глобального финансового правительства в Вашингтоне и на Уолл-Стрит, ввергли в кризис весь мир сейчас. Но сейчас, по крайней мере, каждый может, применяя собственную национальную финансовую власть, бороться с кризисом самостоятельно, а если бы национальных финансов вообще не было бы, что было бы тогда? Лично меня существование такой глобальной структуры, неподконтрольной народному выбору, категорически не устраивало бы, потому что оно ставило бы под слишком больший риск мое благосостояние, которое станет в еще большей степени зависеть от произвола каких-то непонятно кем назначаемых чиновников. Существующее сегодня в России положение вещей, когда финансовые власти страны и правительство, фактически, неподконтрольны народу, меня, разумеется, тоже не устраивает, но у меня сегодня, все-таки, есть выбор – я могу хранить часть денег, например, в евро, полагаясь на б’ольшую компетентность и прозрачность европейский системы. А в случае системы глобальной валюты никакого выбора ни у кого уже не будет. Не будет конкуренции валют, не будет стимула улучшать управление рисками. Такая система рано или поздно рухнет, когда окостенеет до такой степени, что перестанет реагировать на сигналы финансовой периферии, и ее крушение станет глобальной катастрофой похуже той, к которой все идет сегодня. В общем, глобальная валюта – это не мой выбор даже в том случае, если бы для ее введения были бы какие-то объективные предпосылки, кроме желания США прикрыть свои финансовые дыры и размазать свой внешний долг равномерным тонким слоем по планете.

Но что еще можно предложить в качестве концептуально-нового решения назревших сегодня финансовых проблем?

Я помню то время, в начале 90-х годов, когда дефицит ликвидности в России привел к тому, что жетоны московского метрополитена стали принимать в магазинах наряду с монетами. Это – пример того, как предприятие, предоставляющее необходимую обществу услугу, может выпускать под обеспечение этой услугой собственные деньги, и эти деньги начинают ходить наравне с существующими. Второй пример из моей жизни тех же времен – профсоюзные талоны на питание в институте. Они тоже ходили как платежное средство наравне с рублями. Любое предприятие, контролирующее социально значимый сектор рынка, в принципе, может выпускать свои платежные средства, любая существующая сегодня платежная система, эмитирующая электронные средства платежа, принимаемые к расчету в большом количестве магазинов и интернет-магазинов, в принципе, способна отвязать эти платежные средства от обязательного валютного покрытия. Если, например, создать биржу, на которой такое платежное средство с высоким потенциалом ликвидности, как WebMoney, будет торговаться за различные валюты, то можно вместо WMZ и WMR ввести просто титульный знак WM, ликвидность которого будет обеспечена просто текущим оборотом платежей в этой платежной системе, и начать котировать этот символ к точно таким же по сути символам, как RUR, EUR, JPY и т.д. Это кажется революционным начинанием, но ведь именно так в середине прошлого века все бумажные деньги были отвязаны от своего золотого обеспечения – их просто отпустили в свободное плавание и они стали просто символами, торгуемыми на рынке Forex.

Платежные системы, обеспечиваемые только собственным потенциалом ликвидности и в которых деньги существуют перманентно, а не благодаря тому, что их постоянно надо брать в долг у банков, называются LETS, – аббревиатура от Local Exchange Trading System, – и они могут быть в условиях кризиса ликвидности хорошим выбором для крупных торговых площадок, особенно в интернете, а так же для сравнительно небольших сообществ людей, попавших в тяжелое положение из-за банковского кризиса. Концепция таких систем, я думаю, имеет очень большое будущее, потому что в таких системах просто невозможно возникновение цепной реакции неплатежей и эффекта домино, риск которого постоянно присутствует в банковском бизнесе. Все деньги, обращающие в таких системах, свободны от уплаты банкам ссудного процента, что экономит большие средства пользователям таких систем.

Конечно тут возникнет масса вопросов, касающихся контроля над эмиссией таких титульных знаков, общих правил регулирования обращения этих денег, а так же вопросов, связанных с налогообложением доходов, получаемых в этих символах при расчетах с контрагентами, находящимися под вполне конкретной национальной юрисдикцией, но эти вопросы, я уверен, решаемы, если начать их решать, если начать обсуждение таких вопросов сегодня. Самый главный вопрос, который надо будет решить, это как не превратить такие платежные средства в новые фантики, что неизбежно случиться, если на эти средства повесить пирамидальный механизм их рефинансирования, и как вообще избежать злоупотребления этими деньгами в узкоспекулятивных целях. Мне кажется, это то, над чем стоит сейчас начать думать людям, оперирующим значительными объемами ликвидности, контролирующим платежные системы или торговые площадки с высоким потенциалом ликвидности, потому что существующая сегодня система обеспечения экономики ликвидностью дает очевидные сбои и оказывается опасно зависимой как от нерасторопных и топорных действий финансовых чиновников, так и от зачастую неадекватных оценок рисков банкирами, повязанными, к тому же, рынком межбанковского кредита.

И, наконец, стоит задуматься о том, чтобы придать черты LETS национальной системе денежного обращения. Нет никакой системной необходимости в том, чтобы та часть денег, которая перманентно обращается, например, в потребительском секторе, столь сильно зависела от банковской системы, как она зависит сейчас. Почему бы не обеспечивать оборот этих перманентных денег не с помощью банковской системы, а с помощью государственного казначейства, которое эмитировало бы достаточное для товарооборота количество национальной валюты на беспроцентной основе? Конкретные механизмы реализации такой системы, нужно разумеется, рассматривать отдельно и подробно обсуждать, но в сущности, субсидирование сельского хозяйства или отдельных отраслей национальной промышленности – это та же самая мысль, только реализованная через банки, которые зарабатывают на этом деньги. А почему они должны зарабатывать на государственных расходах, направленных на балансирование экономики? Банки должны зарабатывать на поиске новых инвестиционных возможностей, на консолидации капитала, на привлечении средств населения и инвесторов для реализации каких-то проектов. Нет ничего хорошего в том, что банк становится паразитической структурой, получающей гарантированный доход от безрисковой перекачки государственных средств, тем более нет ничего хорошего в том, что, он еще по ходу дела навешивает на этот денежный поток свои собственные риски.

Над всем этим стоит сегодня подумать. Кризис – очень хорошее время для размышлений и поиска новых путей и решений, и я надеюсь, что он не пройдет для российского финансового мира впустую.

PS. Да, я так и не сказал ничего о девальвации доллара. Девальвации доллара в традиционном смысле этого слова, как процесса переоценки директивной доллара какими-то финансовыми властями по отношению к другим валютам не будет да и не может быть, потому что курс доллара определяется только валютной биржей. Нет такого понятия, как официальный курс доллара. А вот переоценка доллара по отношению к другим валютам в сторону его понижения очень вероятна, потому что США необходимо корректировать свой торговый баланс и гасить как минимум внешние долги, если они хотят иметь более здоровую и устойчивую к кризисам экономику. Торговый баланс нужно переоценивать примерно вдвое, чтобы обеспечить его профицит, благодаря которому начать расплачиваться с внешним долгом, а это при прочих неизменных условиях означает переоценку доллара как раз где-то в два раза по отношению к остальным валютам. Но учитывая то, что инфляция в результате накачки межбанковского рынка огромным количеством ликвидности в той или иной мере подкосит сейчас все мировые валюты, какие-то в большей, а какие-то в меньшей степени, доллар может быть переоценен и в меньшей пропорции, чем 2/1, а может и не быть переоценен вообще, если дефляционный кризис будет продолжаться – в этом случае будут падать долларовые обороты и сжиматься долларовая кредитная масса при сохранении курса в течение некоторого времени, после чего вероятен взрывной обвал не только доллара, но и значительной части всей международной торговли с непредсказуемыми последствиями.